Бродить по Страхочаще – занятие не из самых безопасных, даже если учитывать, что ты сам Нечистый. В этой глуши прячутся такие чудища, которые бедному Хэллоуину и не снились. Как говорится, на одну лапу его положат, а другой прихлопнут. Но у нашего героя тряслись поджилки только первую треть пути. Остальное же время, которое он посвятил тому, чтобы спотыкаться о торчащие корни, натыкаться на низко растущие ветки и запутываться в колючих кустах, иллюзионист посвятил тому, что не переставал крыть Тиз’Раах последними словами. Сначала в мыслях, потом тихонечко, бурча себе под нос, а уже потом, осмелев от собственной злости, во весь голос. Просто удивительно, как волк до сих пор не навлек на себя всех тех чудищ, которых до этого боялся до потери пульса. Но, как известно, дуракам везет – ведь судьба предпочитает не убивать их как можно дольше, с попкорном наблюдая за их злоключениями и хохоча во все горло.

– Да чтоб тебя леший… – Хэлл прикусил язык на середине своего очередного доброжелательного обращения, посвященного случайной ветке, с силой прочесавшей черную шерсть на спине. Да так, что на ней теперь наверняка останутся царапины. На спине, то бишь, а не на шерсти. Иллюзионист же не стал продолжать фразу по двум причинам сразу: во-первых, очень не хотелось случайно призвать какого-нибудь там Лешего. Несмотря на то, что Нечистый никогда и в глаза не видел хранителя Страхочащи, даже он осознавал, что каким бы он ни был, определенная сила в нем все равно есть. А может, у него вообще есть способности слышать все, что здесь творится? А может, он обидчив, и потому решит лично встретить того, кто помянул его всуе? В общем, я не трус, но я боюсь. Так, на всякий случай. Что же касается второй причиной, так она крылась буквально в нескольких шагах от черно-белого. Там деревья немного расступались, являя взгляду вымотавшегося путника… Нечто. Очень большое, очень контрастное и очень неподвижное. Замерев на месте, юнец начал пристально сверлить свою нежданную находку взглядом, раздумывая над тем, живая она или нет, а если да, то захочет ли она попробовать редкого гостя на вкус? Однако шли минуты, все было так же тихо, запахов со стороны штуковины не шло, и, умирая со скуки и одновременно раздирающего любопытства, Хэллоуин резво двинулся вперед.

Выскакивая на поляну, он первым делом оглянулся вокруг, но ответом ему была сравнительная тишина. К вечным поскрипываниям, подвываниям и прочим дешевым трюкам, которыми Страхочаща пыталась запугать дилетантов, волк уже привык, поэтому просто не слышал их. Поэтому теперь все его внимание целиком занимал некий булыжник, – а это был именно он – мирно стоящий посередине поляны, как истукан. Хмыкнув, Хэлл обошел его кругом, но по-прежнему ничего не обнаружил. И тогда ярость снова захлестнула его с головой; кому вообще пришло в голову притащить сюда этот тупой камень, если он ни на что не годится? Он мог бы, к примеру, указывать на выход из этого проклятого места, являться местом заключения джинна, способного исполнить любое желание… Но нет же, этот булыжник просто развалился здесь и действует на нервы! Попятившись, одиночка почувствовал, как вступил правой передней лапой в нечто липкое, мгновенно приклеившее его к траве. С отвращением подняв лапу, волк обнюхал ее, и в тот момент выражение его морды кардинально изменилось. Запах, который каждый знает еще с детства, не оставляет сомнений в том, что это чья-то кровь. Тогда-то заржавевшие и покрытые пылью шестеренки в мозгах черно-белого визгливо заскрипели, начав с натугой вращаться. И если это Ведьмина скала… Лучше убираться отсюда подобру-поздорову, пока не пришли законные хозяева. Но вопрос в том, в какую сторону стоит идти? Хэллоуину вовсе не улыбалось провести всю оставшуюся жизнь искать выход из Страхочащи, а с его врожденным кретинизмом этого стоит ожидать. Не зная, что делать, волк в отчаянии прижал уши, пританцовывая на месте.

А мысли так и не хотели лезть в голову, по крайней мере, те, в которых содержался хотя бы намек на выход из ситуации. Зато была куча каких-то несвязных обрывков, которые состояли из сетования на судьбу и жизнь свою, паники и нежелания умирать молодым. «Меня принесут в жертву, а ведь я даже еще не завоевал мир!» и все в этом духе. А если сейчас рвануть в лес – то там разорвут на части Морбо, зомби сожрут мозги, а болотники пообедают остатками… И почему осознание этого раньше не пришло к Хэллоуину? Зачем он вообще вернулся в этот Тиз’Раах, неужели думал, что этот угрюмый край примет блудного сына с распростертыми объятьями? Скакал бы сейчас за бабочками в Соль’Грау, попутно думая, как бы подчинить себе весь Феронис, и проблемы не кусали бы за хвост. Так нет же, непременно надо было тащиться сюда, уверяя себя, что настоящему Нечистому все нипочем. И разгребай это все теперь.

Немного успокоившись, но все еще не утратив прежней нервозности, Хэлл снова заозирался по сторонам – может быть, где-нибудь вдали есть просвет? Своеобразный свет в конце туннеля, выход из этого кошмара, обещание всех благ… Нет? Впрочем, логично, что в самой чаще нет и не должно быть никаких просветов, лишь только места не очень темные, темные и такие темные, что хоть глаз выколи. Тогда иллюзионисту наконец пришла в голову гениальная идея. Пожалуй, в конкурсе самых идиотских идей она могла бы занять второе место, настолько она была тупой. Позвать кого-нибудь из Ведьминого круга, чтобы тот пообещал вывести незваного гостя – здесь можно просто махнуть на все рукой и умиляться сущей наивности. Взамен на это пообещать ему какой-нибудь туманный и абстрактный артефакт или амулет… Разве не трогательны вконец отчаявшиеся существа? И только вдохновленный волчара снова поставил уши торчком, только раскрыл пасть, как его опередили.

– Ууу, пришел сюда ты на свою беду-у-у, – внезапно раздался жуткий, отдающийся эхом голос, идущий словно со всех сторон. Последнее, что успел почувствовать одиночка – подкашивающиеся от страха лапы. Когда через несколько секунд он пришел в себя, то обнаружил, что лежит у камня, забившись под него настолько далеко, насколько это только возможно. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвется на части. Но это были еще цветочки по сравнению с тошнотой, подкатывающей к горлу, кружащейся головой, общей непомерной слабостью и крупной дрожью, сотрясающей все тело. И нет, это не грипп, а крайняя степь ужаса. Черно-белый поймал себя на том, что еле слышно поскуливает, и с раздражением прервал этот акт щенячества. То, что он со страху забился под скалу, его, впрочем, нисколько не смущало. – Ну и че ты мнешься, аки заблудившаяся девица? Ну, камушек, да. Ну грязно немного. Ничего сверхъестественного, – вновь стал вещать голос, но только на этот раз он почему-то звучал уже не так впечатляюще. Ну и как теперь представлять себе обладателя этого голоса? Судя по последним словам – какая-то мелкая шавка тявкает. Но вот первая фраза… Может, их там вообще двое? Или даже целая толпа успела набежать. Как бы то ни было, из-за столь неуважительного отношения к его царственной персоне Нечистый вспыхнул быстрее, чем сухая солома, к которой поднесли спичку. С трудом выковорнувшись из-под камня, Нечистый воинственно встопорщил шерсть, поднял хвост и расставил лапы, готовясь броситься на первого врага. А если не броситься, то наслать таких иллюзий, что тот сам со страху куда-нибудь забьется.

– Выходи, подлый трус! – зарычал иллюзионист, чуть сбитый с толку тем, что вокруг по-прежнему никого не было. Не может же такого быть, что у него самого уже глюки приключились? – Спрятавшись-то, каждый вякать может, а как сюда выйдешь – и слова не сможешь сказать! – все больше распалялся смелый воин. Надо сказать, в последнем его предложении содержалось достаточно иронии; только, конечно, вкладывал туда ее не Хэллоуин. Он и слова-то такого не знает. Сам же черно-белый еще так был горазд обливать противника грязью из надежного укрытия, да вот только если его вдруг находили, все витиеватые ругательства мигом испарялись из головы. – Я тебя мигом сожру… – подождите-ка секунду, а не самому ли Хэллу сейчас это грозит? Ведь там вполне может быть кто-нибудь из Ведьминого круга, кто сам не прочь принести симпатичного волчишку в жертву, и к пятнам на траве добавится и его кровь. Сглотнув, одиночка немного подрастерял своей прежней дерзости, но пламя гнева все еще полыхало у него внутри. А значит, ему и море по колено. – …и не подавлюсь!

– Не, не выйду, – с издевкой отозвался загадочный голос, видимо, ставя своей целью окончательно выбесить собеседника. Хэлл в бессильной ярости заскрежетал зубами, раз за разом оглядывая местность вокруг, стараясь найти источник звука. Что было странно, так это то, что по ощущениям исходил он откуда-то сверху, но ведь такого же быть не может… Правда? – И чей-то я такой типа холоп, чтоб по барскому приказу слезать с нагретого места? Не-е, придумай что-нибудь поубедительнее, – вконец разозленный и разобиженный волк был готов устроить показушную, детскую истерику. Упасть на землю и начать по ней кататься, махать лапами в воздухе, захлебываясь, орать «Выходи сейчас же, или я так не играю, выходи, выходи, выходи!!!». Впрочем, спасибо всем богам сразу, он сдержал этот порыв, но если бы мог, все-таки обязательно выпятил нижнюю губу. Единственное, что оставалось сделать – нахмуриться, и от этого на лоб набежали забавные складки. – Попа треснет! И вообще, нечего всякую бяку сразу в пасть тащить. Будь более разборчивым в еде что-ли, – иллюзионист саркастически оскалился и позволил себе тихий смешок, когда незнакомец сопоставил себя с «бякой». Жест поистине ребяческий, но стоит ли попрекать такого типа, как Хэллоуин, в такой ерунде? Скорее, пора уже смириться с этим.

Поначалу Нечистый не обратил никакого внимания на ветки впереди, закачавшиеся и затрещавшие особенно усердно. Но затем его внимание привлекло яркое пятно, чересчур выделяющееся на фоне черных деревьев. Растерянно сделав пару шагов к столь таинственной личности, одиночка даже допустил мысль, что его все еще разыгрывают. Поэтому на долю секунды можно было видеть, как перекашивает его тонкую морду в молниеносной гримасе, обнажающей зубы. Однако когда черно-белый по-настоящему осознал, что перед ним самый что ни на есть лис, сидящий на дереве… Сложно описать эмоции, захватившие его в тот момент, по причине их неоднородности и количества. Как ни странно, все они вместе привели к необычайной непрошибаемости, которая обычно приходила лишь тогда, когда неудавшийся фокусник долго не мог во что-то въехать.

– Ну-с, и что же мы делаем на земле ковена в такой...ммм... – снова заговорил рыжий, обрывая фразу на полуслове и смотря вверх. Автоматически последовав его примеру, одиночка задрал морду, стараясь различить клочки неба между тесно сплетенными ветвями. – Не могу сказать, что очень погожий день? – столь ослепительное появление однозначно произвело на впечатлительного Хэлла некоторый эффект, а поэтому тот молча пялился на противника, собираясь с мыслями. Выражение общей озадаченности и серьезности, выглядящее достаточно комично, все еще блуждало на морде путника.

– Не знаю, кто этот Ковен… – довольно скудный словарный запас не позволял юнцу быть в курсе слишком многого. Именно это позволяло всем разом сойтись в едином фэйспалме. – Но я заблудился в этой проклятой глуши и надеялся только выйти отсюда, а в итоге набрел на это, – медленно протянул иллюзионист. Внезапно в его глазах блеснуло озарение, и Нечистый вспомнил вопрос, который давненько крутился у него в голове. – Что ты вообще на дереве забыл? – подозрительно вскинулся волк, снова поднимая шерсть на загривке. Ему очень не нравился взор, которым одаривал его незнакомец, и сейчас одиночка был готов душу продать, лишь бы сбить с лиса его спесь. Но для этого надо сначала сдернуть его с дерева, а это вряд ли завершится успехом. Хэлл задумчиво глянул на тень-щупальце, сделавшее выпад в сторону шабашника, будто оно хотело столкнуть его с ветки. Затем перевел оценивающий взгляд на Ведьмину скалу, прикидывая, возможно ли туда забраться, а потом допрыгнуть до цели. И снова вперился во врага, но теперь уже тот смотрел как-то слишком пристально, будто разделывая взглядом. Черно-белого передернуло, и стайка мурашек пробежалась по телу. Пытаясь заставить лиса сменить настрой, Хэллоуин прикрыл глаза, а через пару секунд снова открыл. Вроде как в этом и не было ничего устрашающего, но иллюзионист точно знал, что теперь рыжему кажется, что радужная оболочка его собеседника кроваво-красная. Ну, с кем не бывает.

От нетерпения, что разом охватило все тело, зеленоглазый даже начал пританцовывать. Но общее его возбужденное состояние никак не вязалось с красными глазами, которые, по идее, должны быть устрашающими. Впрочем, волк и сам уже забыл о том, чего хотел всего несколько минут назад. Этому способствовала как кратковременная, словно у золотой рыбки, память, так и смена настроения, протекавшая со скоростью света. Тем не менее, желание произвести хоть маломальское впечатление все еще крепко сидело внутри, поэтому черно-белый не спешил стирать свою иллюзию.

– А я ничего тут и не оставлял, чтоб это забыть, – ответ в резкой манере в очередной раз задел чувства Хэллоуина, и тот недовольно насупился, продолжая буравить собеседника взглядом. – Ва-ау, спецэффекты! Одобряю. А теперь попробуй опустить голову и посмотреть исподлобья. И света добавь, чтоб прям горели! – необычные глаза и вовсе не удивили рыжего. По крайней мере, слова его были достаточно убедительны для того, чтобы поверить в это. Одиночка шумно выдохнул, обозленный тем фактом, что его небольшой фокус остался обделен требуемым восхищением. И, сам того не осознавая, в точности скопировал инструкции незнакомца, чуть наклонив голову. Глаза при этом и на самом деле полыхнули, как-то уж чересчур ярко, будто на их месте на пару мгновений возникли язычки пламени. Когда же они потухли, то привычный ярко-зеленый цвет радужки возвратился на свое законное место. В такие моменты юнец особенно остро желал родиться настоящим фокусником, чтобы творить не только какие-то галлюцинации, но и вполне реальные вещи. Тогда бы он просто упивался своими силами, изменяя реальность под себя… Но увы, чего нет, того нет. – Вероятно, ты теперь считаешь, что я должен указать тебе на дверь, или сопроводить тебя? – первую часть речи иллюзионист прослушал вполуха, но заключительное предложение привлекло-таки его внимание.

Нечистый заколебался, не зная, что отвечать на столь провокационный вопрос. С одной стороны, хорошо бы попросить о помощи, спросить хотя бы, в каком примерно направлении стоит двигаться. Но вот с другой стороны во всей своей красе разворачивалась настоящая драма. Тут тебе и задетая гордость, и нежелание иметь с этим нахалом вообще каких-либо дел… Короче говоря, просто куча вещей, которая медленно, но верно склоняет стрелку весов к отрицательному ответу. Хэлл задумчиво прикусил язык, прикидывая, можно ли заставить лиса спуститься хотя бы каким-нибудь способом, например, предложить ему что-либо. Впрочем, этот вариант сразу же был откинут по очевидным причинам. Прикажет этот показать артефакт – тут и сказочке конец, показывать-то нечего. Да и рыжий явно не так глуп, чтобы спускаться просто так, рискуя своей яркой шкурой. Сидя на дереве, можно из себя кого угодно корчить, а как на землю свалится – точно улепетывать будет, и неважно, к какому там кругу он принадлежит. Хэллоуин был тверд и непоколебим в своей уверенности, что глубоко внутри безымянный его боится. Однако заключив наконец, что шабашник так наверняка и будет сидеть на своей глупой ветке хоть до скончания веков, зеленоглазый потерянно плюхнулся прямо на пушистую задницу. Кипящее раздражение постепенно утихало, а на его место вставала крайняя унылость. Он просто сидит сейчас черт знает где не в самой лучшей компании, проблем по самое горло, и внезапно волк почувствовал резко нахлынувший прилив дикой усталости.

– Было бы неплохо, – нехотя пробурчал в ответ самец, практически себе под нос. Что ж, если на носу безвыходная ситуация, нужно брать топор и эти выходы прорубать. Наступив на горло своему внутреннему «я», – что, надо сказать, знак того, что в Феронисе явно кто-то где-то сдох – юнец продолжил. – Серьезно, рыжий, – фамильярное обращение, необходимый атрибут, – я и понятия не имею, куда мне надо идти. Так что побудь душкой хоть раз в жизни… И помоги мне, а? – на этом моменте неплохо было бы состроить щенячьи глазки, как бонус к искренним речам. – Может, снизойдешь уже оттуда? Мне на тебя уже все равно, кому ты только нужен, – по крайней мере, самому Хэллу он был нужен совсем недавно, в качестве трофея на стене. Правда, интерес к напыщенному и самодовольному типу быстро спал, оставляя его наедине со своим самомнением. Но кто знает, вполне возможно, что злоба, недовольно ворчащая внутри, снова всколыхнется, как только рыжий снова ляпнет что-нибудь чересчур оскорбительное. Несмотря на то, что сейчас черно-белый был главным образом сосредоточен на том, как поскорее выбраться из Страхочащи, а также общую подавленность, он все еще был восприимчив к чужим словам. Особенно если они вылетают из пасти столь наглых персон.

Хэлл уставился себе под лапы, рассеянно разглядывая очень интересную землю. Заметив в нескольких шагах от себя очередное пятно крови, волк подавил в себе желание подскочить и оказаться оттуда как можно дальше. Но багровая отметина все равно наводила на него порядочно ужасу, и черно-белый старательно загонял свою фантазию подальше, не желая знать, кто это был и что с ним было. Желание убраться уже отсюда подобру-поздорову возрастало с каждым мгновением, и охлаждало его только незнание верного направления. Хэллоуин давно уже позабыл, откуда пришел – его внимание было мгновенно захвачено появившимся ниоткуда глупым лисом. А теперь эта единственная живая душа, не пытающаяся попробовать крикливый комок шерсти на вкус, даже не хочет указывать ему на выход.

– Ты знаешь, – одиночка поднял голову и подозрительно сощурил глаза. Неужели лис в кои-то веки решил послушаться и поддался драматичным уговорам? – Нет, – тогда наградой ему будет служить насупленный нос и взгляд, который обычно всем своим весом надавливает на совесть. – Туда пойдешь - непонятные дебри найдешь; сюда пойдешь – нифига не найдешь, а вон туда пойдешь – братков себе сыщешь! – последний вариант даже слегка заинтересовал Хэлла, но ненамного. Хэллу оставалось только гадать, кто такие «братки» в понятии рыжего, поэтому он отмел это направление для своего же вероятного блага. Остальные же два маршрута отпадали сами собой, потому что дебрями юнец был сыт по горло, ну а нифига… Да кому оно на фиг нужно? – Ну а на выход это тебе прямехонько в ту сторону, откуда явился. Только совсем прямехонько! Без полукружий и зигзагов! – волк посмотрел в ту сторону, и складки на его лбу мигом разгладились. Действительно, как раз оттуда он и пришел. Жаль, конечно, что нет никаких кратких путей и подобного, учитывая то, сколько времени ушло на то, чтобы добраться хотя бы сюда… Но путь самца тогда состоял отнюдь не из ровной и прямой линии, а, скорее, из очень сложных и запутанных геометрических фигур. Так что можно поступить так, как посоветовал лис, и идти только вперед. Мысль, давным-давно подхваченная от кого-то еще, стукнула в лоб; вроде как если идти по прямой, то в итоге все равно начинаешь бродить кругами. Озадаченный новой проблемой, которую он только что сотворил на пустом месте, незадачливый путник не спешил подниматься с места. Однако где-то неподалеку во всю глотку заухала сова, и тогда он поспешил вскочить на все четыре лапы. – Так и уйдешь? А как же бонус?

Хэлл удивленно обернулся, замерев в охотничьей стойке с поднятой передней лапой. Надо же, а он уже и забыл про своего кровного врага. Эх, память девичья. Как бы то ни было, чего ему понадобилось вообще? Избавился бы сейчас от назойливой мошки, а потом отправился бы себе назад… Отдыхать на дереве. У каждого свои скелеты в шкафу. Кошачье любопытство, наполняющее иллюзиониста азартом, заставило его развернуться на сто восемьдесят градусов. Чересчур плутоватое выражение на морде рыжего вкупе с его игривой позой порядочно затормозило умственную деятельность Хэлла. Теперь в его голове крутился только один вопрос: «Что ему нужно?». Одиночка растерянно метался от одного решения к другому, не зная, что делать – остаться или свалить наконец-таки, оставляя это проклятое место позади. Крупицы здравого смысла подсказывали, что лучше плюнуть на все и дать деру, да вот остальная Хэллоуиновская натура прямо-таки кричала о том, что следует схватить приманку на крючке. Что ж, так тому и быть.

– Какой бонус? – хищно облизнувшись, вопросил зеленоглазый. Выбор был сделан, и волк сделал несколько шагов к искомому дереву, задрав голову. Он только посмотрит, чего хочет его странный собеседник, а если дело вдруг запахнет жареным, то сбежать можно в два счета. Например, если шабашник окажется не так уж прост и выкинет какую-нибудь штучку. Или на сцене появится третий лишний актер. Сам лис казался не смертельно опасным демоническим существом, которых обычно рисовало воображение юнца при мысли о культах, но… Кто сказал, что остальные окажутся такими же? В конце концов, предстоящее веселье должно стоить героического пожертвования свободой, мелькнувшей перед носом. Должно же, да?..