Ему вновь было скучно. Неторопливо переставляя лапы, волк шел по Страхочаще, лениво скаля белые клыки на нечисть, что порывалась с ним покончить. Ощущая, что на сей раз добыча им не по зубам, обитатели этого леса вообще перестали показываться на глаза волку, что того, естественно, немного так разочаровало. Но тем сильнее был вспыхнувший уголек интереса, когда его глазам предстал мрак, расползающийся по земле, пожирающий все соки и впитывающий в себя жизнь. Как-то удивленно даже остановился бог у этой кромки всё расширяющегося чернильного пятна, а потом шагнул вперед. Клякса дрогнула, неуверенно подалась вперед, а после волной отступила от волчьих лап, возвращаясь к хозяину. Тот еще и голос подал, что побудило волка ответить.
- Да иду, иду, погоди, ишь, какой нетерпеливый, - Гренуй довольно оскалился, предвкушая забаву.
Наконец, перед ним предстала костлявая, длинноногая птица с белыми, достаточно странными глазами. Гренуй даже на мгновение завис, рассматривая это... Это чудо.
- Ишь ты, тебя что, не кормят? - поинтересовался, чуть скаля клыки. Подождем, постоим... В столь мрачной атмосфере волк чувствовал себя более, чем вольготно. Его отец, как-никак, Шайто-Най.

Птица, а это была птица, не проявляла особого дружелюбия. Впрочем, Гренуй в нем и не нуждался никогда особо; он был тип наглый, уверенный в себе и очень самодостаточный. Вот и сейчас, обворожительно улыбаясь (когда пропал оскал - неизвестно, настроение у волка менялось достаточно быстро), зверь лениво потянулся, а после принялся насмешливо наблюдать за тенью, которая лишала полянку последних летних красок.
- Эй, дружище, ты бы травоядным оставил немного, - очередная насмешка, поверхностная и иллюзорная, - да и на траве ты долго не протянешь. В принципе, - волк задумчиво сощурился, - я могу насытить тебя. Ты просто отдай мне своё чувство голода, - он пожал плечами, точнее, ими передернул, что смотрелось достаточно странно: волк же.
Желтые глаза волка светились ровным пламенем; он не выказывал особо пылкого интереса к разговору, напротив, хищник скучал. Мысленно он уже составил шаблон поведения этого нечистого, ибо, уж простите, был не первый день в подобной роли. Но что-то внутри него надеялось на интересную и неожиданную развязку; именно поэтому Гренуй и не ушел, предварительно оскалившись на очередного темного.
А вот на фразу пернатого волк всё же, после некоторой паузы, решил ответить: негоже, чтобы слова терялись в пустоте.
- Не торопись с угрозами, дружок. Такую хилую цаплю... - он глумливо ухмыльнулся, - я одной левой.
Гренуй сам не знал, чего он добивался, провоцируя птицу. После таких заявлений темный вряд ли согласится на сделку. Ну хоть желчи меньше станет, - мелькнула отстраненная мысль.

"Юнец". Это слово достаточно сильно стукнуло по голове Гренуя, он аж пасть раззявил и язык вывалил. В глазах его вспыхнуло настоящее удовольствие: вот чего он так долго ждал! Да этот журавушка, видимо, и не представляет, с кем имеет дело! Неужели на этих землях, забытых Фессетом-Ра, еще остались такие? Да ладно, да неужели, да еще и темный! Волк чуть в пляс не пустился от осознания того, какую власть над собой только что ненароком вручил ему этот дух. Конечно, пусть он не знает его истинных сил, пусть думает, что он так: путешественник, одно из порождений этого мира, а не сын бога!
Вот прелесть-то какая!
И тут же птица перешла в наступление. Да, волк ощутил, как иглы страха пытаются уколоть и уязвить его побольнее, тогда-то он и присел, прижался животом к земле, прижал уши и ощерил клыки, всем своим видом выказывая если не слепой ужас, то намерение защититься от чего-то неизвестного и пугающего. Да, Гренуй видел ореол вокруг птицы, эту огромную тень, столь напоминающую ему чернила; чувствовал прогорклый вкус темной силы, что разливался в воздухе и... И не отрывал холодного, насмешливого взгляда желтых глаз от белых пятен - глаз духа, столь манерно считающего его, бога, несуществующим и столь слабым.

И вот тут, после последней фразы журавля, Гренуй не смог удержать себя в роли испуганной нечисти: он расхохотался, выпрямился и глянул на птицу как-то даже ласково. Желтые глаза горели бешеным огнем, а в их глубине нехорошо так тлели багровые угли. А потом... Потом Гренуй рассердился. Журавль упрямо не хотел видеть, что незнакомец не собирается ни сдавать позиций, ни падать ниц, ни, тем паче, поджимать хвост и убегать.
- Так. Хватит, - волк лениво отмахнулся от птицы, мгновенно обрывая и лапы той тени, что так старательно, пусть и со страхом, тянулась к нему. Постоял, посмотрел на духа внимательно, потом бросил сквозь сжатые зубы:
- Ты сам не ведаешь, что творишь, темный, - наклонил голову, - а ведь душонка твоя, - сдавленный смех, - или что там у тебя... У меня как на ладони.
Гренуй поводил носом, втянул воздух и насмешливо оскалился:
- Да, ну и воняет же она у тебя, - сдавленный лающий смех и багровое пламя в глазах.

Волки, выросшие из тени журавля, Гренуя не впечатлили. Он даже кусок энергии урвал, подпитав себя и став даже как будто выше ростом. Никакого торжества после содеянного он не высказал, лишь виновато и якобы смущенно улыбнулся, дескать, нет, ну а что, ты энергией раскидываешься?
Впрочем, у журавля тоже дела были не слишком хороши: голоден был дух, эвон как лесополосу уменьшал, не заботился о будущем планеты. Недовольно фыркнул волк, продолжая поедать странную и несговорчивую птицу глазами.
- Утихни ты, - зевок, - развоевался. Ну, волки, да. Да они бы не сомкнули даже клыков на моей шее, - кивок, а потом доверительное, - я же их родственничек, смекаешь?
Гренуй переступил с лапы на лапу, а после сел, показывая, что никуда не пойдет, особенно после столь провоцирующего "уйди".
- Ты хоть представляешь, кто я? Ну, догадываешься? - волк мотнул лобастой головой, - и нет, нечистый в данном случае - не совсем то определение. Я, как бы это сказать, повыше рангом, - ухмылка искривила тонкие черные губы.