◄ Пeрвородная чаща
Хэллоуин позорно несся со всех лап с поля боя, но сам он думал скорее о том, что то исчадие ада поставило его перед необходимостью спасать свою шкуру. Что мог сделать жалкий иллюзионист против этого… Этого… Волка передергивало, только ему стоило вспомнить жуткий голос и те глаза. Пожалуй, эту встречу он не забудет больше никогда. Сердце колотилось, как бешеное, высунутый язык болтался, горло саднило, а лап Нечистый давно уже не чувствовал, продолжая мчаться чисто на автомате. Однако какая-то ветка, неосторожно царапнувшая по раненому плечу, принесла вместе с собой ослепительную вспышку боли, возвращая черно-белого в этот мир. Изо всей силы сжав челюсти до скрипа зубов, юнец сдержал мучительный вопль, но в этот момент его оставили последние силы. Упав на землю, одиночка немного проехался по инерции по своему здоровому боку, застыл и больше не предпринимал попыток подняться. Над головой предостерегающе прогрохотал гром, но в ответ на это зеленоглазый лишь устало закрыл глаза. Ему просто надо было немного подождать, пока пульс придет в норму, отдышаться, может быть, даже постараться прогнать боль, представив, что все это происходит совсем не с ним… Но очередной страх, на этот раз навеянный вероятностью заснуть и больше не открыть глаза, заставил Хэлла в смятении поднять голову. Приподнявшись, он оперся на плечо и нехотя, словно боясь увидеть то, что сейчас откроется перед его взором, двухцветный взглянул на след от зубов. Некогда чисто-белая шерсть вымокла в крови и окрасилась в ее цвет. Когда же кровь свернулась, мех слипся и теперь торчал отдельными грязными клоками. Осторожно дотронувшись до плеча языком, волк ощутил металлический вкус, перемешивающийся с грязью и пылью. Когда он закрыл пасть, песчинки захрустели у него на зубах. Но ранение необходимо было очистить, а затем зализать.
Сосредоточившись на окружающем мире, Нечистый задействовал все свои органы чувств, сначала оглядевшись по сторонам, потом прислушавшись к звукам, а потом и принюхавшись. Вокруг были только угрюмый полумрак, деревья, стоящие близко друг к другу, так, что их ветви сплетались между собой, зловещая музыкальная сопровождающая, состоящая из потрескиваний и подвываний, а также общая зловещая атмосфера. Короче говоря, не оставалось никаких сомнений в том, что раненый, сам того не подозревая, очутился в Тиз’Раахе. Хэллоуин обрадовался, как волчонок; несмотря на немыслимое количество казусов, произошедших с ним именно здесь, он считал эту землю наиболее близкой ему. Считая себя вселенским злом, зеленоглазый, слепой в своей уверенности, полагал, что Тиз’Раах и его обитатели должны принимать его, как родного. Так что волчишка не особо унывал, когда очередной каннибал пытался сделать из него главное блюдо сегодняшнего дня, и, сбегая, все равно возвращался обратно. Рано или поздно они все равно должны смириться, это был лишь вопрос времени. Аккуратно поднявшись на все три лапы, черно-белый покрутил ушами и похромал в ту сторону, откуда, казалось, исходил звук шумящей воды.
Слава богам, что пришлось шагать не так долго. Не прошло и пары минут, как недофокуснику открылась бурная река, спешившая куда-то вперед. Приблизившись к кромке берега, Хэлл вытянул шею, глядя вниз. Смиор, – а это был именно он – как обычно, бесновался и ревел, с плеском бился о скалистые берега, ограничивающие его неистовое течение. Путник разочарованно сморгнул – ведь промыть рану в реке не представлялось абсолютно никакой возможности. То есть, она, конечно, была, но вот пути назад уже не будет. Выбраться оттуда неосуществимо, поэтому придется сидеть и ждать, пока придет смерть от голода или от зубов болотника. Кстати, о последних. Справа донесся звук скрипящих камней, как будто по ним неторопливо, но уверенно идет кто-то тяжелый, и иллюзионист запаниковал. По этим ветвям, по чистому недоразумению названным мостом, точно не перебраться, да и не очень-то хотелось идти в Темнолесье. Так что юнец предпочел остаться в Страхочаще, проворно заковыляв на трех лапах прочь, оставляя позади невидимого охотника, которому сегодня не улыбнулась удача.
Когда Хэллоуин оторвался от болотника, то снова прилег и наконец-то тщательно вылизал рану. Ее неприятно щипало от слюны, но, по крайней мере, боль слегка спала. Облегченно вздохнув, Нечистый лизнул плечо еще пару раз напоследок. Теперь ее просто лучше не тревожить, а ждать, пока она затянется. Жаль, конечно, что она становилась очередной преградой на пути к поискам важных артефактов, но что поделать. С усилием поднявшись, черно-белый поплелся дальше, едва переставляя лапы, чтобы найти более-менее тихое местечко и там передохнуть. Но все, что он нашел – лишь непроходимые заросли ежевики, норовившие ткнуть его колючками в морду. В этот момент Хэлл больше не смог сдерживать свою пламенную ярость, все это время дремавшую где-то внутри, но держащую ухо востро. За столько короткое время он пережил кучу всего, и очередная неудача стала последней каплей в чаше терпения. Если бы он был человеком, то непременно разрыдался бы. Но он был волком, а вследствие этого ему оставалось лишь с обиженным рыком броситься прямо на кусты, хватая шипастые ветви зубами и пытаясь отодрать их. Он с ненавистью обдирал кусты еще какое-то время, но потом понял, что толку от этого, как от козла молока, а потому оставил глупую ежевику и просто развалился рядом. Зеленоглазый провел языком по расцарапанному небу, ощущая уже приевшийся вкус крови. Сколько же этой драгоценной жидкости он уже отдал сегодня? Не желая больше ни о чем думать, поддавшись волнами накатывающей слабости, двухцветный снова закрыл глаза. Ледяные капли, изредка попадавшие на него, заставляли его вздрагивать, но потом он перестал обращать внимание и на них, находясь на грани отключения.
